«Спартак» и другие - Ловчев Евгений (полные книги .txt) 📗
В том турнире меня включили в символическую сборную, хотя в турнире из шести команда сборная РСФСР заняла пятое место. В Кисловодске я познакомился с девушкой, помню, даже проводил ее до дома – потом уже, в «Спартаке» в первый год, в отпуск приехал туда же, старался ее найти, но ничего не получилось.
А вот дальнейший шажок – вызов в сборную страны – не получился, я был невыездным. И очень обидно, потому что юношеская команда СССР под руководством Евгения Ивановича Лядина дважды подряд стала чемпионом Европы. А я пролетел мимо…
После окончания восьмилетки пошел в ПТУ (номер 49 в Химках – может, оно и сейчас еще есть). А по распределению со специальностью «слесарь-сборщик 4-го разряда» попал на завод в Химках, который работал на космическую промышленность. 301-й завод им. Лавочкина.
Как я там работал? Так, подай-принеси, все больше играл за цех в футбол да убирал верстаки.
Чуть позже меня пригласили в экспериментальную молодежную сборную СССР (при том же обществе «Буревестник»), и, поскольку там платили стипендию, я со временем уволился с завода. Так началась моя футбольная профессиональная карьера.
Я очень благодарен матери, родным брату и сестре за терпение. Футболиста из меня могло не получится, а мать не особенно и понимала, как этим можно прокормиться, но она видела, что сын при деле, по поселку не болтается, в милицию не попадает.
Брат и сестра, конечно, ворчали, когда летом я на весь день уезжал на «какой-то футбол», а на них сваливались все дела по огороду: прополка и окучивание картошки, полив яблонь… Тем более им было обидно, что я, помимо тренировок в Москве, постоянно играл и в деревне. Бегали деревня на деревню в чистом поле, под высоковольтками, а штангами были как раз их опоры. Часто я убегал к лесу, где на поле паслись коровы. Вы будете смеяться, но скорость и ловкость развивал, ускоряясь в коридорах между коровами, что очень не нравилось пастухам.
Скорость, впрочем, не помогала уйти от преследователей из соседнего села – после одного из матчей меня догнали и сильно ударили в нос. Дело было так: играли с Андреевкой в футбол и, видимо, я позволил себе повыпендриваться перед соперниками. И как-то в школе, смотрю, под окнами кто-то шастает. Не думал, что ищут меня. После школы иду на станцию, догоняет компания ребят. Поворачиваюсь – и получаю сильнейший удар в нос, который привел к перелому. А потом старший брат, Славка, долго гонял Андреевку, откуда были обидчики.
Когда пригласили в «Буревестник» (по сути, открылся новый проект, который можно назвать аналогом нынешней молодежной сборной страны – только то была экспериментальная команда), я ушел с завода и через некоторое время стал выездным. Конечно, поездки за границу были запоминающимися. В Индонезии поразила бедность и антисанитария: по отелю бегали ящерицы, а в городских каналах народ мылся, нужду справлял, чистил зубы – все в одном.
Но главным, конечно, все равно был футбол. Как-то на турнире в Виареджо – уже в Италии – мы бились с «Ювентусом». То были первые уроки большого футбола: в дикий ливень мы пытались гонять мяч по лужам и ничего не могли сделать, а итальянцы преподали урок. Пока мы, тратя силы, пригоняли мяч к штрафной, они подбивали этот мяч вверх и с полулета отправляли к нашим воротам. Минут за 15 до конца силы нас покинули, «Юве» забил три мяча и выиграл. То был один из первых наглядных уроков тактики в моей футбольной жизни.
Игр у «Буревестника» было много, чувствовалось, что на нас всерьез рассчитывали и во взрослом футболе. В команде меня опекал врач, Николай Николаевич Алексеев, в 50–60-е годы работавший в «Спартаке» и сборной… Человек он был оспартаченный, работавший с великим поколением, выигравшим Олимпиаду в 56-м в Мельбурне!
Осенью 68-го, уже перед самым закрытием проекта «Буревестник», мы крупно обыграли дубль «Торпедо» на Восточной, и у раздевалки меня хватает за рукав Юрий Золотов, начальник торпедовской команды.
В трусах и майке захожу в какой-то кабинет и слышу:
– Женя, переходи к нам. Квартиру дадим, машину купить поможем.
Я – пацан 19 лет, мне никогда ничего подобного не обещали. Голова закружилась.
– Я, конечно, не против, – отвечаю.
Тогда же не было контрактов, заявления не писал, все на словах, и мог наобещать кому угодно и что угодно – парень я был деревенский и в этих делах неискушенный. Впрочем, что угодно могли наобещать и мне.
И все бы ничего, не пообещай я до этого разговора с руководителем торпедовцев, что перейду в… «Спартак». Да кому – главному тренеру команды Никите Симоняну.
Приглашение в «Спартак» я получил в Сандуновских банях, куда меня привел врач «Буревестника», тот самый, работавший долгое время у красно-белых и хорошо знавший Никиту Павловича.
– Женя: мы за тобой внимательно следим и хотели бы тебя взять в команду, – сказал мне Симонян.
– Есть же «Буревестник», как я могу оттуда уйти, если команду не закрыли? – ответил сначала. Но поспешил добавить: – А вообще, я не против.
В общем, за один месяц дал добро сначала «Спартаку», а потом и «Торпедо». Как-то, в конце 68-го, пришел в «Лужники» на матч чемпионата СССР. Играл не «Спартак», ветераны красно-белых сидели обычно в одном местечке. Это не была вип-ложа, потому что вокруг располагались и обычные болельщики. Я в тот раз сел за спинами спартачей – там и Никита Павлович был.
Думал, что он меня и не заметит, как вдруг поворачивается:
– Жень, я что-то слышал, ты в «Торпедо» засобирался?
– Да что вы, разговора не может быть, в «Спартак», конечно! – быстро ответил я. И это был мой последний выбор.
Глава вторая. Никита Симонян
Глава, в которой говорится о том, как в бане получить приглашение от самой популярной команды страны
«Буревестник» вскоре расформировали, а игроков – приче, всех – забрал к себе «Локомотив». Мы с Серегой Ольшанским, он выпустился из ФШМ, что в «Лужниках», которого тоже звал «Спартак» и все у него было договорено, поехали в Министерство путей сообщения, предварительно выслушав Николая Петровича Старостина. Он все объяснил: едете, слушаете, ничего не подписывайте, мы решим все вопросы.
Впечатление о том «Локомотиве» сложилось, когда в коридорах, как бы сейчас сказали, офиса клуба увидели защитника команды Владаса Житкуса, игравшего до этого в «Спартаке». Видимо, его в чем-то обманули, он был разъярен.
– Ребята, вы в «Локомотив»? Бегите отсюда быстрее! – сказал он нам.
Мы и ушли. Но «Локомотив» просто так не сдался и потребовал, заручившись поддержкой федерации футбола, чтобы Ольшанский и Ловчев перешли именно в этот клуб – как я понял, железнодорожники даже перечислили какие-то деньги в общество «Буревестник».
В федерацию нас с Серегой вызвал ее руководитель, Валентин Гранаткин, грозил дисквалификацией. Вот тогда уже стало страшно. Но мудрый Старостин успокоил:
– Женя, ты можешь вспомнить хоть один случай, чтобы молодой футболист из-за такой дурацкой дисквалификации завершил карьеру?
Вскоре все решилось, мы с Сергеем перешли в «Спартак», а я с первого же матча попал в основной состав. Не потому, что играл так хорошо, просто Анатолий Крутиков, легенда клуба, игрок, который в 60-м выиграл со сборной СССР первый Кубок Европы, порвал ахилл.
Пропуском в основной состав стала одна фраза Старостина. Моим козырем была скорость, и как-то на сборе в Гаграх мы играли с «Днепром». Форвард соперника с центра прорвался один к нашим воротам, я же сумел прибежать со своего края в центр и в подкате выбил мяч, подстраховав центрального защитника.
Хорошо помню возглас Старостина, который стоял за воротами:
– Ну скоростина!
Но то было на сборах, а до них тренироваться мы начали на улице Воровского, в центре Москвы. Мы с Ольшанским зашли в раздевалку, переодеваемся и слышим, старшие подкалывают:
